Две свечи, два ярких пламени в кромешной тьме освещали двоих молодых людей и все их тайны. Стены чертогов Одина скрывали куда больше тайн, чем казалось на первый взгляд. Негромкое дыхание казалось раскатами грома в полной тишине. Руки мужчины жадно сжимали ее плоть, настойчиво впиваясь в нее пальцами. Такими горячими, обжигающими пальцами. Его губы шептали ее имя на всех языках, которые были ей знакомы еще с самых древних времен, произнося его тихо и жестко, мягко и требовательно, в какой-то неистовой потребности в ней. Одним движением он распустил ее длинную косу, крепко держа ее затылок, прижимая ее к стене так, что она теряла ощущение реальности, не чувствуя земли и неба, тихий стон застыл на ее устах первозданным криком. Его рот исследовал ее шею, плечи, грудь... Ночная тьма надежно скрывала секреты двух молодых богов, их маленькое преступление. Ее ногти царапали ему спину, но мужчину это только подзадоривало, разжигая его аппетит и азарт. Она слышала треск рвущейся ткани ее платья, его рубашки, будто находилась где-то далеко от места действия. Каждая клеточка ее тела повторяла его имя, будто заклинание в каком-то темном ритуале. Будто они погибнут здесь и сейчас, если не получат друг друга целиком и полностью, не будут обладать друг другом. Она ощущала его огненные волосы у себя в руках, словно это был жидкий огонь, пожирающий ее так легко, словно она была пшеничным полем, опустошая землю, оживляя ее, освобождая, овладевая каждой частичкой. Девушка утопала в его запахе, в его прикосновениях, в его яростном шепоте, в прикосновениях, в его естестве. Их души, обнаженные и свободные, танцевали танго, которое должно было уничтожить их обоих, целиком и полностью, чтобы они могли исчезнуть вместе с весенним ветром, раствориться в прибое холодного северного моря. Шаг за шагом, все ближе к смерти, шаг за шагом, все ближе к единству. Они были из тех, кому не суждено было стать чем-то большим, они были из тех, кто умеет только ранить друг друга, открывать все самые потайные дверцы, сжигать заживо и возрождаться снова. Они были неправильным, противоестественным соединением похоти и страсти, он очернял ее, она спасала его. Из этой игры, этого танца, похожего на дуэль, живым мог выйти только один. Он поднял ее на руки, позволяя ей уцепиться за него всеми конечностями. Они были так тихи, что могли кричать, эти два преступника, идущие против воли судьбы. Она закрыла глаза, наполняясь ним сполна, когда увидела в своей памяти иные глаза, ясные, словно небо морозного утра. Нет. Она не могла, будь прокляты те глаза, будь проклято то утро, будь прокляты все ночи огня и дни одиночества. Будь проклята та судьба, которая свела их вместе, но нет, черт подери, нет, она не могла! Как мотылек, погибая за свою наивность и доверие пламени, как русалка, выброшенная на берег, она задыхалась, но не могла этого сделать. Горячие слезы наполнили ее синие глаза, стекая по бледным щекам, покрытым румянцем горячки. - Нет, - всего лишь выдохнула она, не в силах слышать ответ. Этого, произнесенного нею, "нет", хватило, чтобы страсть и желание в их танце сменились яростью и болью. Его пальцы желали теперь не ласкать ее кожу, а оставить на ней темные следы своего гнева. - Зачем ты пришла? - прорычал он у нее над ухом, прижимаясь всем телом к ее спине, когда она попыталась убежать. Две свечи все также дрожали в своем дыхании, когда его вторая рука сжимала ее тонкую шею и развернула к себе вплотную. Она не могла не смотреть в бездонную пучину этих глаз, потемневших от ярости, не могла не произносить дрожащим голосом тех злосчастных слов... - Потому, что я не могу. Потому, что ты оставил меня со своим сыном, потому, что ты желал меня и смеялся над моей болью, потому, что для тебя это все только шутка, только театр чужих страданий, потому, что ты не умеешь не врать, потому что я выхожу замуж, - она выдохнула все это разом, когда они опять начали двигаться, и на сей раз его движения были нападающими, смертельными, а в глазах полыхала ревность. - Это он? ОН? Почему? Почему ты снова выбираешь иного? - каждое слово разрезало ее грудь все глубже и глубже, так методично проводя свой ритуал. Испуганно и больно, словно маленькая девочка, она глядела на него, как на чужого ей, на страшного незнакомца, несущего несчастье в ее дом и ее душу. - Просто потому, что тебе на это никогда не хватало духу, - девушка почувствовала как ослабевает его хватка, как ярость сменяется чем-то иным, чем-то, что она никогда прежде в нем не видела, и понимала, что  не уйдет, если увидит это сейчас, просто не сможет. - Откуда ты знаешь, что отец я? - его внезапные слова остановили ее у выхода и заставили повернуться. Каждый шаг казался пыткой, секунды тянулись вечностью, когда она провела рукой по его щеке. - Ты считаешь я не могу отличить твой поцелуй из тысячи других? - ее последние слова, последний поцелуй, застывший на его губах не на один год после, запах ее волос и последний взгляд чего-то из разряда большего. Любовь умирает не всегда красиво. Не всегда в один день и редко когда стирается из памяти. Танго первой любви может давно уже закончить свою мелодию, но обычно партнеры еще долго повторяют шаги в тишине.

Софи-Энн отпила виски из своего стакана, глядя в пустоту бара. Здесь было слишком темно и накурено, а откуда-то издалека доносился ритм уличного танго. Тусклый свет, голоса и слова, значение которых не имеет никакого смысла для нее. Обручальное кольцо становится вдруг невероятно тяжелым на пальце, она несколько минут крутит его у себя в руке все еще с тем же взглядом в никуда. Кладет бутылку соммы, этого "псевдовиски" себе в сумку, скользя взглядом по восковым лицам. Замечает вошедшего Гермеса, этого забавного греческого пройдоху, обладающего славным характером, смену эмоций на лице Ханны, страх, интерес, ожидание, напряженность в глазах у каждого из присутствующих. - Связываться с христианами? Да вы с ума что ли посходили? Это вам уже не те сопляки, которым от силы сотня лет. Мы все передохнем, как мухи. Вы, конечно, вправе слушать все, что вам вздумается, обманывать кого угодно и как угодно, да хоть лапши себе на голову навешайте! Вот только мозги включать не забывайте. И попытайтесь оценивать свои силы хотя бы немножечко в соответствии с реалиями. Их малец даже не почешется, когда нас всех тут перебьют. - ее голос звучал отрешенно, но жестко. - Я не собираюсь стоять и размахивать флагом с надписью "Убейте меня поскорее". В эту бойню у меня нет желания ввязываться, как и нет желания давать вам повод рассчитывать на Тора, раз уж вам так хочется новой битвы. А с нашими-то нравами, господа, она уж точно будет, учитывая всех, кто так любит выкинуть очередную выходку. Впрочем, вам решать, кому что дороже, как говорится. - именно так, дорогая наша примадонна, тебе ведь есть скрывать. Ты ведь и не рыпнешься, зная все то, что знаешь. Вот только всем им не обязательно быть в курсе того, что ты так удачно продала. Или не совсем, а? Ведь как только начнется движение, твое маленькое грязное дельце всплывет наружу. Ух и попала же ты, дорогуша...
Медленные шаги, музыка, вовсе не напоминающая танго, всего лишь жалкое завывание из автомата, те самые шаги, тот же запах и те же глаза, в которые смотреть вовсе не обязательно. Тишина в зале, грозящаяся разразиться чьим ни будь рыданием, ругательствами или еще чем-то вроде этого. Он не видел ее, не видел ее глупого вида, подражающего современности, но эта кутерьма с христианами заденет его по самое небалуйся. Они влипли, они опять влипли вдвоем, расплачиваясь за старые ошибки. И пускай провидение сжалится над ней, ибо цена уплачена слишком высокая. Цена жизни - другая жизнь, цена мужа - первенец матери, вот только... Да что же вот только-то, ведь потом неинтересно будет! Дорогие зрители, сегодня на нашей сцене разыгрывается драма длинною всего в несколько тысячелетий! О такой и рабыня Изаура мечтать не могла, дорогие посетители, не спешите уходить, у нас тут и комедия и экшн, к тому же с неизвестным финалом! Деревянный пол усиливает отчетливый стук ее каблуков, совершенно непохожий на шаги в их танце тогда. Стакан виски холодит ее и так ледяную руку, когда она пальцами второй крепко сжимает его горячую ладонь. - Это ты, или очередная афера другого?  - заглянув ему в глаза наткнулась лишь на язвительную усмешку. Она теперь непрошеный гость, чего уж тут, ей не позволено находиться у этого очага. Это всего лишь начало первого действия, ночь обещала быть долгой... Продолжала шептать негромко с уверенной горечью - Дурное ты выбрал время, дурного противника, - сжала его пальцы как можно сильнее, чтобы он хотя бы понял, что им есть о чем поговорить. Но не сейчас, не в этом акте, дорогие зрители, ради Бога, дождитесь следующего!

Она всегда славилась своим великодушием и рассудительностью, смотря на вещи реально и трезво. Мисс честность и благородство, наверное ее не просто так уже годами называют Леди Сиф. Дева-воительница с неугомонным характером и стальной волей. Ее решения порой кардинальны и даже беспощадны, но одинаковы по отношению ко всем, в том числе любимым и тем более самой себе. Буйный нрав это мягко сказано, в этом не всякий мужчина способен с ней посоревноваться, хотя слишком вспыльчивой ее назвать как раз нельзя, разве что очень резкой и иногда грубой. Сиф не выносит отсутствия мужества у людей, полагая, что они должны всегда оставаться сильными - не давая поблажек себе, она привыкла требовать того же от окружающих. Сиф невероятно сильный человек - обладать такой непоколебимой верой, желанием действовать, силой воли может не каждый. Она упрямая, своенравная, экспрессивная, обладает потребностью в признании и движима надобностью доказать что-то, неважно кому, скорее только самой себе. Она очень организованна, нетерпелива, преданна и ответственна. Такая неудержимая, непробиваемая, она огонь во всех его проявлениях. Настоящая ведьма всей душой и характером. Страстная чертовка, которой казалось бы никто не нужен, да вот только это самое общение для нее - как воздух. Ненавидит свою внутреннюю слабость и мягкость, никогда не готова принять тот факт, что она на что-то неспособна, что-то не может изменить или исправить. Это скорее борьба внутренняя, нежели внешняя, ведь Сиф умело скрывает внутренние порывы именно внутри. Потом, когда останется одна, подальше от чужих глаз, она сможет отпустить все наружу, но срываться на людях - нет, это слишком. Она может прикрикнуть, вспылить, даже пойти на конфликт, но сорваться и выпустить, скажем слезы или отчаяние - нет, это выходит за все рамки. А этих рамок у нее тьма-тьмущая, с ее-то любовью все усложнять, рамки, которые сочиняет и понимает только одна она. Баба-ребус, не иначе. Она все мечется из крайности в крайность - может быть экспрессивной, открытой или же наоборот, впасть ненадолго в некую меланхолию. Всегда на грани, ведь любит ходить по лезвию меча, хоть при этом остается непоколебимой и постоянной. Вот он, её баланс, твоя норма. Ревнива, собственница, каких еще поискать надо. Она любит риск, считая, что жизнь должна быть похожа на фейерверк. Вот только не забывает о том, что от ее действий зависят окружающие. Порою это давит и она мечется по комнате, как ошалелая. Не позволяет никому себя видеть слабой, уязвимой. Нет, еще с детства она научилась быть сильной. Непробиваемой, непоколебимой - эти два слова настолько глубоко засели в ее мозгу, что со стороны кажется не всегда нормальным. Её решения не оспариваются, всем известно, что её мнения никто и ничто не изменит, кроме нее самой. Сиф весьма решительна, прямолинейна и откровенна. С этой девушкой играть просто невозможно, она не допустит ни шага за отведенную вам линию. Порой, особенно находясь в бою, начинает ощущать некую эйфорию, знакомую им всем с детства, хоть и не показывает это так, как, к примеру ее спутники. В принятии важных решений она чистейшая формула, воплощение абсолютного рационализма. Бесчувственна и точна в своих действиях и речи. Принципиальна и верна до чертиков, поступает только по кодексу чести. Собственному кодексу. Она и судья, и присяжные, и палач в одном лице, при этом всегда поступая так, как надо. Жестоко, хладнокровно, цинично, но так, как требуют. Обладает огромным самоконтролем и всегда держит себя в рамках, кажется, её ничто не может вывести из себя, ведь понимает, что должна контролировать себя целиком и полностью в любой ситуации. Вероятно, слишком увлеклась этим самоконтролем, забывая, что ее цели уже достигнуты и она доказала все, что когда-либо желала, но все равно продолжает двигаться и довольно скоро рискует осознать, что упирается в потолок.

Ах угадайте, кто пришел 

Его не покидало навязчивое ощущение, что сегодня будет полная задница. И в прямом, и в переносном смысле. Не то чтобы, он был недоволен приходом многочисленных леди… О его отношении к женщинам не получится написать огромадно-толстую книгу. Всё его отношение к ним порой можно охарактеризовать одним словом и это слово – секс. И только потом он вспоминал, что этим нежным и в то же время опасным существам порой нужны деньги, что они нуждаются так же в защите и ласке. Как маленькие пушистые котята, которых он слегка недолюбливал. Но женщин он любил, несмотря на их многочисленные недостатки. Любил их за то, что они способны закрывать глаза на недостатки его, Колина. Пока две блондинки неспешно перекочевали на балкон, Колин болезненно соображал, что же делать дальше. Проводив качающиеся бедра Лохан взглядом, он снова перекинул свое внимание на Риверу, которая уже успела взорвать ему мозг во всех отношениях. Она так быстро и много тараторила, что его не совсем свежей сосредоточенности едва хватало. Хорошо, что дамы решили завалиться после того, как Фаррелл успел привести себя в более-менее порядочный вид. Тем временем, квартира на каждом углу таила в себе маленькие сюрпризы.
- Ривера, жители или домашние питомцы – называй это как хочешь. – Колин хмыкнул. Прислонился к столику, разглядывая этикетку бутылки, стоящей перед самым его носом. – Не беспокойся, завелся бы здесь выводок свиней, я узнал бы об этом первым… Наверно. – Еще утром он обшарил всю квартиру, чтобы убедиться – никого постороннего в ней нет. Иначе, приспичит тебе по нужде, придешь ты такой в ванную комнату, а там какая-нибудь бабенка заблевывает тебе весь кафель – зрелище не из приятных. Никто не умер, никто не сломал телек в гостиной, никто не пытался выбросить блендер в окно. Кстати… А, нет, блендер и тостерницу он уже видел на своем месте – удивительно. В прочем, вряд ли «их место» за диваном. Но разве кого-то это сейчас должно взволновать?
Вы не подумайте, катастрофы случаются не так уж и часто. Его жильцы терпят только изредка, лет восемь назад он чаще пропадал, от чего его соседям было куда проще с ним уживаться. Квартира Фаррелла пуста? А значит, никто не будет психовать и вызывать копов, спокойно выспится и не опоздает на работу. Он изменился и сейчас вспоминал старые времена с диким сожалением – куда уходит молодость? Да ладно, старичок, вокруг тебя столько женщин, что ты просто обязан чувствовать себя максимум на двадцать пять. Он и не заметил, как остался на кухне один, в обществе пустых и полных бутылок виски. Закурил бы прямо здесь, но не стал, просто вставил сигарету в зубы, так и гонял ее из одного угла  рта в другой. Наполнил парочку бокалов и не спеша направился в гостиную, где смирно посиживали Ная и Лея. Снова что-то о задницах, а может быть о том, какой все-таки Колин скотина и бла-бла-бла.
- Ная, солнышко, хлебни виски – после водки помогает. – Поставил бокалы на кофейный столик, сам примостился на подлокотнике дивана, и уже было расслабился, как чуткое обоняние парня различило в общем потоке воздуха запах гари. Воняло и сигаретами, и чем только не воняло. Через пару секунд в комнату валил густой столб дыма, послышались визги. – ТВОЮ МАТЬ, МИЛЛЕР! – Актер в мгновение ока соскочил с места и помчался в сторону балкона. Он почему-то ни на минуту не сомневался, что именно Сиенна умудрилась как-нибудь напортачить, что чревато не только проспиртованными, с хрустящей корочкой блондинками, но и другими не менее прелестными дополнениями квартирных пожаров.
Языки пламени удивительно быстро поднимались по косяку и уже постепенно забирались в комнату. Если он и успеет добежать до ванной или хотя бы кухни – с балкона придется вытаскивать два праздничных шашлыка.
- Звоните 911 и валите отсюда. – Если сейчас кто-нибудь не начнет паниковать, то вполне справится с таким простеньким заданием. А он, Фаррелл, как заправский супергерой автоматически нащупывает какое-то покрывало, лезет прямо в огонь. Пламя обжигает кожу, кажется, ему немного подпалило волосы на ногах.  – Блядь, женщины, без лишних слов. ШУСТРЕЕ, ДАМЫ. – Вот так день рождения, вот так подарок – никогда не забудет. Страховка есть, но какого черта? В гостинице жить он не привык. Провести там одну ночь – можно, но жить… К тому же, сейчас он без единого цента в кармане, разве что, мобильник завалялся, в домашней футболке и тренировочных штанах. Лучше киньте его еще разок в костер, ребята. Как бы ни была дорога жизнь, он малодушно жалел о тех вещах, которые успел нажить и которые стали дороги и просто незаменимы.
Закрывая Миллер и Лохан собой, он хотел сунуться вперед, но жар угрожающе полыхнул на ирландца и тот не решился кидать своих цыпочек во все тяжкие. Надеялся, что Ривера и Ли уже успели выскользнуть из квартиры. Но куда деваться им?.. Ждать помощи пожарных от заката до рассвета. Нет уж, увольте. Подтолкнул девушек к карнизу. Благо, соседский балкон находился от его собственного в десяти дюймах – не больше. Нужно было лишь занести ногу и перешагнуть. Конечно, без писков дело обойтись не могло, но, в конце концов, все трое благополучно перебрались через преграду и нагло ворвались в соседскую гостиную, где мужчина средних лед только успел оседлать неизвестную красотку.
- Оу, Тед… Прости, что обламываем кайф, но у нас тут пожар. Мы сами найдем выход и воспользуемся им, окей? – Колин с невозмутимой миной пересек комнату и исчез в холе, пока парочка голубков не успела очухаться.

Тема: Тор возвращается в Асгард; Джейн осознает, что они, возможно, больше никогда не увидятся.